В знак глубокого уважения к долгой и многотрудной жизни А.А. Птицыной, жительницы д. Пестово Тимирязевского сельского поселения, мы присоединяемся к многочисленным добрым поздравлениям в её адрес.
Торжественный день
Человек, отмечающий 90-летний юбилей, достоин стать легендой. И это не зависит от того, был ли юбиляр знаменит, совершил ли геройский поступок, создал ли нечто ценное. Достаточно того, что он прожил такую огромную и непростую жизнь. Сколько в ней было взлётов и падений, встреч и расставаний, радости и слёз — нам и не снилось! Но в торжественный день мы застали нашу именинницу в окружении любящих близких людей и отвечающую на поздравительные телефонные звонки. Поддержать атмосферу хорошего настроения и домашнего тепла собрались родные с городов и весей: местные — пестовские, приезжие — с Вичуги, Иванова, «заочные» — с Москвы, Ярославля, Оренбурга. Заглянула на огонёк и и.о. главы администрации Тимирязевского поселения Л.Н. Виноградова. «Да, нас в Вичуге так не чествуют, даже в большой юбилей», — с лёгкой завистью вздохнула городская родственница. Сама же юбилярша с открытым лицом и сердцем привечала всех гостей. «Всегда мечтала жить в маленьком уютном домике — такой мне и достался». А на наш взгляд, «домашняя» величина зависит не от квадратных метров, а от широты натуры, количества приходящих в дом гостей и живущих здесь воспоминаний. А всё это у Александры Алексеевны имеется с избытком.
Доброе воспитание
Самое удивительное в жизни А.А. Птицыной то, что она родилась и до сих пор верна своей малой родине. А ведь позади — почти целый век, который было прожить совсем непросто. Но улыбка, озаряющая лицо, морщинки, расходящиеся лучиками от смеющихся глаз, бодрое настроение не выдают подлинный возраст хрупкой маленькой женщины. Разменяв второй век, она пережила столько событий, что в памяти остались только самые радостные или, наоборот, горькие.
— Жизнь, конечно, была проблемная, но надо держаться. От отца мы получили доброе воспитание, это настраивало на такое же отношение к людям. Семья у нас была большая. Но из четверых детей в живых остались только мы с младшим братом. Две сестры покинули этот мир в военные годы. От расстройства заболела и слегла мама. Я делала всё, чтобы поставить её на ноги. Отец вернулся с фронта в 43-м, тоже больной, а спустя четыре года умер. Пришлось мне стать главой семьи, начать работать. А так хотелось учиться! Семилетку заканчивала в Тимирязевской школе. Собралась учиться дальше, но началась война.
Обхват в три сажени
Страшная трагедия, обрушившаяся на страну, смешала все планы, надежды и чаяния. Нужно было учиться выживать во «взорванном» фашистами мире. И в тылу было не легче, чем на передовой.
— В войну где я только не была! Сначала устроилась на овощесушильный завод, думала зиму поработать, да не пришлось. Послали в Пешково, потом в Игнатово на лесные работы. Огромные деревья нужно было спилить на корню, потом тяжеленные берёзовые брёвна взвалить на плечи и погрузить на платформу. А я не могла даже обхватить ствол, потому что была маленькая. Напарником мне поставили такого же худенького парнишку. Десятник придёт проверять работу, посмотрит — мы же дети совсем — и давай помогать. Так что пришлось мне лес и пилить, и таскать, и сплавлять по реке Елнати. А ещё сажали маленькие ёлочки. На моём счету, почитай, целый лес из саженцев.
В 43-м Шуру ждали новые испытания. Отправили её на торфозаготовки в Комсомольский район. На этой нелёгкой работе она задержалась на три с лишним года.
— Обучение так и не смогла продолжить, с девчонками на болоте «просидела». Агроном хотела послать меня учиться, но на торфозаготовках я встретила своих лухских работниц и ушла с ними. Жили мы дружно. Работали в таком же подсобном хозяйстве, как и в любом колхозе. Домой вернулись лишь в сорок шестом.
«Сшей мне к празднику обновку!»
Ох, и мастерица была Александра наряды шить! И ведь никто не учил, сама взяла иголку с ниткой в руки, а дело-то и пошло.
— Скорее всего, швейное умение мне досталось «по наследству» от деда и отца, которые были портными. Оно позволяло подзаработать. В колхозе-то чем платили? «Палочками»! А так и себя, и людей обшивала. Ткань после войны можно было купить в магазине, а то и старую одёжку перелицевать. Как-то раз на посиделки пришла в обнове, девчонки сразу обступили. Потом одна прибежала, другая, да каждая с заказом: «Ой, Шура, мне к такому-то празднику обязательно платье успей сшить!» Потом журналами обзавелась, выкройки снимала. До сих пор не бросила бы любимое занятие, но руки подводят. После стылых брёвен и туманных болот пальцы скрючило — не разогнуть. Но пироги до сих пор пеку, для гостей они — первое дело!
«Недолговечная»
Из-за бед, преследовавших их семью, саму Александру тоже стали считать в деревне «недолговечной». Мол, если родные один за другим уходят в мир иной, то и ей недолго на этом свете задержаться. Из-за этого и парни её чурались, хотя симпатичная девчушка приковывала их взгляды. Но невысоконькая шустрая Шурочка не унывала, она говорила себе: «Если не я, то кто же?» Наперекор людским пересудам и горькой судьбинушке она жила и здравствовала. И нашёлся тот, кто не побоялся предложить ей руку и сердце. Возраст, правда, уже поджимал: в 38 лет А.А. Птицына стала женой, а через два года — матерью. Теперь уж у сына Сергея полвека жизни за плечами. А у его мамы, до самой пенсии трудившейся в полеводстве в родном колхозе, появилось другое увлечение — цветы. Они в комнатах, тесно уставленных горшками с зелёными насаждениями, и в палисаднике, где на просторе источают дивный аромат. Вот огород — это работа, а цветы — душа.
— Без огорода никак, куда без него! Особенно много лука и картошки раньше сажала, а теперь чуток и надо. Главное же для меня — лекарственные растения, — с гордостью и любовью демонстрирует своих зелёных питомцев хозяйка. — Золотой ус, каланхоэ, столетник — мои лучшие помощники. Да я на больничной койке за всю жизнь всего-то пару раз задержалась, природными богатствами лечусь. Воздух деревенский хорошо на здоровье влияет, на долголетие. Движение — это жизнь! Мама моя до восьмидесяти лет дожила, но попала в Вичуге, на «Ленинградке», под паровоз… Папа когда-то мечтал переехать в город, но не успел. Брат вот в Вичуге живёт, а я так и осталась в Пестове. От совхоза выделили дом, где и живу по сей день.
Взгляд женщины смягчается, устремляясь к домашним любимцам. Ласковый кот, которому очень подходит его кличка Пушок, и шаловливая белая кошечка — маленькая, подстать хозяйке, может втиснуться между цветочными горшками. Кошки — тоже лекарство от боли, нервов, стресса.
— Представляете — корову до восьмидесяти лет держала! А теперь вот только киски у меня остались. Хожу встречать их на улицу, волнуюсь, когда долго домой не приходят. А когда приболею простудой, мурлыка ложится на грудь, и всё сразу проходит. Однажды совсем прихватило, тогда в больницу и отправилась. Зато подругу там нашла, за десять дней мы очень сдружились с Маргаритой Михайловной Офицеровой. На юбилей она через газету прислала мне поздравление — спасибо ей большое! И всем добрым людям — мира и добра! Приезжайте в гости, уж пирогами-то я вас угощу на славу!
Е. Чевакина,